Гетманат Павла Скоропадского: страна невыученных уроков

95 лет назад – в августе 1918-го – киевский пляж представлял собой куда более колоритное зрелище, чем сегодня. «Пляж был разделен ограждением из проволоки на две части – для каждого пола своя. Люди загорали на песке или плавали, не обремененные купальными костюмами. Возле ограды стояли серьезные немецкие солдаты и следили за соблюдением пристойности», – вспоминал финский посол Герман Гуммерус, охарактеризовав пляж как «странное культурное явление».

Немецкие войска, пришедшие в Украину по итогам Брестского мира, установили тут свои порядки. Это были немцы куда более гуманные, чем побывавшие у нас в 1941-1944 гг. Они всерьез относились к украинской государственности, хотя и не смогли в ней до кона разобраться, впрочем – как и сами украинцы.

1918-й – год гетмана Павла Скоропадского – один из наиболее необычных в нашей истории. Тогда многие крестьяне, не знающие никого другого языка, кроме украинского, искренне считали Украинскую Державу «панской выдумкой». В то же время, многие вполне русские люди, не говорившие прежде по-украински, вдруг осознавали свою принадлежность к украинской нации. К последним принадлежал и генерал-лейтенант Павел Скоропадский. Как он отметил в мемуарах, впервые он подписался по-украински – Павло Скоропадський – под Грамотой ко всему украинскому народу накануне государственного переворота, в результате которого он стал гетманом.

Украина гетмана Скоропадского – это наша страна потерянных возможностей. 140-летие Павла Скоропадского и 95-летие его недолгого пребывания при власти – отличный повод об этом вспомнить.

Чиновники вместо революционеров

Давая согласие на гетманский переворот, немцы среди условий преимущественно экономического характера выдвинули перед Павлом Скоропадским требование «очистить органы власти и суды от аморальных элементов». Похоже, что с того времени никто подобной целью больше не задавался.

Однако кадровая политика гетмана сводилась к тому, что вместо людей, всплывших на революционной волне, он вернул в госаппарат специалистов царской службы. Безусловно, чиновники старой школы лучше знали дело, но вряд ли большинство из них хорошо были адекватны новым условиям. В абсолютном большинстве они работали так, как обычно работают чиновники – как будто ничего не произошло.

«Одно из наших несчастий и состоит в том, что у нас мало честолюбивых людей… Мы страдали от отсутствия людей, стремящихся достигнуть чего-либо большего, все какая-то мелочь, главным образом жаждущая, чтобы никто не возмущал ее покоя, а уж если нужно действовать, то только лишь для того, чтобы как-нибудь безопасно спекульнуть для своего мещанского благополучия», – сокрушался по этому поводу Павел Петрович.

И все же, не смотря на неблагоприятные обстоятельства, гетман больше, чем кто-либо из его современников сделал для становления государства – то, что в наше время называют «розбудова держави». Однако, он не решил главную проблему своего времени, что в итоге свело на нет почти все его достижения.

Село и немцы

Принципиальным отличием той Украины от нынешней было село. Если сегодня оно символизирует отсталость и забитость, то тогда оно было наполнено жизненными силами и требовало перераспределения крупной земельной собственности.

В конце 1917-го и большевистский Совнарком, и Центральная Рада санкционировали земельный передел. Однако четко регламентированного порядка земельной реформы установлено не было. Землю делили кто во что горазд. Полковник Всеволод Петрив, прибывший в Украину с остатками своего полка в начале 1918-го, вспоминает, что по дороге насчитал три разных принципа земельного передела. А пришедшие вскоре немцы констатировали, что некоторые села ведут за спорные помещичьи земли настоящую войну – вплоть до применения пулеметов и артиллерии (после революции и развала российской армии оружия хватало).

Заинтересованные в получении хлеба, немцы вскоре вмешались в земельную политику, а гетман и вовсе восстановил статус-кво, пообещав провести земельную реформу впоследствии. Однако дальше обещаний реформа не пошла. Зато летом 1918-го законом была установлена сдача части урожая по фиксированным ценам – фактически, та же продразверстка, что и у большевиков, только в более гуманной форме. Ответом селян стала повстанческая война, в которой Державная варта и немецкие войска несли ощутимые потери. Так, немцы потеряли почти 20 тысяч человек, что составляло около 5 % их контингента – существенно меньше, чем на Западном фронте, но все же…

Свой среди чужих, чужой среди своих

Однако, осенью 1918-го Германия неожиданно для всех потерпела сокрушительное поражение (даже ее противники основательно готовились к военным действиям в 1919-м). В такой ситуации гетман вынужден был искать новую опору. Он пошел было на компромисс с умеренными украинскими партиями, предоставив им чуть меньше половины мест в правительстве. Однако объединившая в Украинский национальный союз оппозиция требовала не мест в правительстве, а перераспределения власти. С другой стороны, пророссийские силы взамен на поддержку требовали встать на позицию «возрождения Великой России».

«Мне оставалось принять одно из двух решений, – вспоминал Скоропадский. – Или стать самому во главе украинского движения, постаравшись захватить все в свои руки… я сам бы объявил о созыве Национального Конгресса, причем, дополнив его членами не одних только левых партий. Тогда я, так сказать, мог бы изменить все те решения, на которые рассчитывали Винниченко и компания, и хотя, если можно так выразиться, общипанный, мог удержаться у власти… Другое решение – решительно закрыть Конгресс и опереться на офицерские формирования… В одном Киеве у нас было до 15 тысяч офицеров».

Гетман предпочел альянс с российскими белогвардейцами – приверженцами единой и неделимой России, а не украинскими самостийниками. Однако грамота о федерации с Россией не помогла ему удержаться у власти, скорее наоборот – ускорила его падение. Однако и Директория УНР, вырвавшая власть из рук гетмана, не смогла ее удержать…

Финский диагноз для украинской болезни

Показательно, что весной 1918-го Скоропадский даже не пытался договариваться с лидерами Центральной Рады, зато быстро нашел общий язык с немцами, с которыми перед этим четыре года воевал. Впоследствии политические противники Скоропадского тоже предпочитали договариваться не с ним, а с немцами, большевиками, белогвардейцами…

Наверное, наиболее трагичным обстоятельством 1918-го было то, что Скоропадский и лидеры украинских партий не нашли общего языка. В Скоропадском победил не украинский гетман, а российский генерал, а в политиках – доктринеры, а не государственные деятели. В 1917-1920 годах Украина стала не столько жертвой большевистской агрессии, сколько неумения украинских политиков договариваться.

По сути проблемы лучше всего высказался бывший однополчанин Скоропадского по кавалергардскому полку, а затем один из создателей финского государства Карл-Густав Маннергейм:

«Я хочу, чтобы в сознании будущих поколений запечатлелся лишь один урок: разброд в собственных рядах смертоноснее, нежели вражеские мечи, а внутренние расхождения открывают двери иноземным захватчикам».

Дмитро Шурхало, для «ОРД»